рассмеялся и сразу помрачнел: «Я упрямый. Я – один из двадцати пяти! И я жил на Лампедузе. А потом сюда пришёл и жил в Риме то лето. А потом, – он вздохнул, – уехал в Германию. Здесь никак. Я в Америку хочу. Все мои на Миссисипи, – сказал он. – Вот мне тоже нужно к большой реке».
Я шла домой и думала: вот этому конкретному человеку надо просто мирно жить у большой реки. Это всё, чего он хочет. Единственное, что ему действительно надо. Впрочем, всем нам не так уж много и надо. Как пишут отцы церкви: «пусть каждый окинет взором течение своей жизни, и он поймёт, сколь мало ему было нужно…»
«Искусство и истина»
17 августа. 21:15
Справедливо размышляет Шарль Пеги в своей книге «Клио» о том, что только от читателя зависит, исказить ли дурным чтением Гомера и не дать состояться его откровению, его истинному присутствию в настоящем.
Таким образом, произведение искусства пробуждается к новой жизни во встрече с интерпретатором или с воспринимающим, к которому оно соблаговолит обратиться, с которым заговорит и которому откроет себя. В этой встрече оно обретает, конечно, истинное присутствие в настоящем и одаряет им воспринимающего, посвящая его в свою тайну и вводя его тем самым в истинное время. Однако с точки зрения исторического времени само это присутствие в настоящем есть лишь мгновение, мимолетный «проблеск», когда в этом тленном времени на мгновение просвечивает нетленное.
Ганс Зедльмайр
Ноктюрн
20 августа. 22:32
Неожиданно обнаружила, что некоторым Рим совсем не нравится. Растерялась. Пару дней бродила по нему и смотрела чужим, равнодушным взором. Ну да. Город как город. Старый. Весь в граффити. Местами грязный. И получше на свете бывают. А нынче на него упала страшная жара, точнее, вот уже три дня как сюда доносится дыхание Африки, и сегодня Рим раскалился до предела. Даже думать выйти на улицу было невыносимо. И готовить было лень. Мы заставили себя встать, одеться и перейти дорогу – вот хотя бы до китайского. И Рим был совершенно пустым, и снова – моим-моим.
И когда я вернулась домой, то вдруг опять услышала чудесную пианистку, что живёт в доме напротив. Точнее, «роялистку». Ведь так звучать может только рояль. Я в музыке романтического периода не разбираюсь, но играла она что-то прекрасное. Пару концертов. И только закончила, как вослед её догорающим нотам запели певчие птички. И вот затихло всё. И стало совсем невмоготу. И посреди тяжёлого безмолвия грянул в безоблачном небе гром. И гроза была сухой. Только под конец пролились долгожданные капли. Это было как дарованная пощада. Но влага испарялась слишком быстро, не успев долететь до раскалённых камней мостовой. И тогда стало ещё тяжелее. И снова пришло молчание. Только теперь оно стало таким, что шевельнуться было страшно. Но вот вступили колокола Иль-Джезу. Потом Минервы. Наконец, отозвался и храм Святого Игнатия. Словно баюкая, разливался по комнатам прекрасный, дивный, древний звон. Подкрались нежные сумерки. И стрижи промчались с криком к ночлегу. А сейчас распускается ночь. Бархатная. Чернильная. И город снова полон беспечного гомона и россыпями счастливого смеха. И я опять понимаю, что нет на свете ничего чудесней его.
Скоро осень!
29 августа. 5:24
Перемены носятся в воздухе. Все поменялось! Сразу после окончания празднеств Феррагосто – этой мёртвой точки года – началась другая жизнь. Утром ветер свеж. Громогласные чайки давно на море, это значит – ночи почти бесшумны. Лишь под утро воркование горлиц. И вот вчера я расслышала посвист первой певчей! Вот – сейчас опять – ещё одна запела.
Осень. Здесь она наполнена гомоном самых разных птиц, оседающих на землях империи ненадолго, в своем перелёте на Африку. Осень – это ведь когда все-все на свете птицы прилетели. К ноябрю иногда и неба не видно из-за туч этих путешественников. Ходить, конечно, в этот период надо осторожнее, чтобы не поскользнуться, а рассматривать явление лучше из-под густой листвы на набережной Тибра.
«Самыми древними и самыми верными из всех тех предсказаний, которые делались в прошлые времена, были предсказания по полёту птиц. Есть ли в нас что-либо похожее или столь замечательное? Правильность и закономерность взмахов их крыльев, по которым судят о предстоящих вещах, – эти замечательные действия должны направляться каким-то изумительным способом, ибо приписывать эту выдающуюся способность какому-то естественному велению, не связывая его ни с разумом, ни с пониманием, ни с волей того, кто производит эти движения, – точка зрения, лишенная смысла и несомненно ложная», – пишет мой Монтень.
Впрочем, по календарю осень тут начинается 1 октября. Только к концу сентября в город вернутся все его настоящие жители.
В Ферраре
13 ноября. 18:23
Италия пустеет. Нет больше тех, кто готов приправлять пляжные радости культурными изысками. Всё реже встречаются и те, кто решительно настроен объять необъятное – путешествует из города в город в поисках прекрасного, которое изменит жизнь. И особенно заметно это на Севере, который с конца октября уже начал обволакивать туристов туманами и пугать тоскливым дождём. По мне – нет ничего прекраснее межсезонья. Того странного затишья, порождённого бесконечным праздником лета, что начинается в этих краях с апреля и всё ещё – в ноябре! – словно раздумывает, а стоит ли покидать эти благословенные земли? Оттого погода может меняться и по пять раз на дню: разбудить ослепительным солнцем, к полудню опустить туман, после обеда зарядить дождём – лишь для того, чтобы сильным ветром разбросать облака к закату, и, наконец, поздним вечером отпустить с гор пронизывающий холод, который подгоняет запоздалого путника, дабы погрузить тёмные улицы в истинный сон. Мне от таких капризов становится только уютнее. Я – питерская. На мне несколько свитеров, с собою плащ.
Радуют меня и пустынные улицы старинных городов, укутанные в грёзы. И возможность бродить в чужих дворцах, оставаясь наедине с собой. И одиночество в ресторане, и тишина отеля – всё это дарит покоем. Межсезонье – возможность по-настоящему что-то узнать. Нет ничего чудеснее веселой вечеринки, но для того, чтобы понять, как у друга идут дела, важнее всё же встретиться с ним глазу на глаз, пусть и говорить о пустяках. Так и познавать города – гораздо лучше без лишних свидетелей.
…Об этом отеле я прочла в Интернете. Он был красив, а подписи к его чудесным видам порадовали пышным фейерверком ругательств. Мы направлялись в столицу туманов – в Феррару. И я искала отель и нашла такой, о котором ни один человек не оставил приличного отзыва. Ни одного доброго слова! Отвратительный, невежливый персонал, скудный завтрак, убогий обед, кошмарные кровати, грязь в номерах, беспардонно дорого! И вся эта интернет-критика, приправленная фотографиями парадного холла, возбудила моё любопытство. Отель числился среди подходящих для «романтического уикенда». По опыту знаю: когда люди изначально решают провести превосходные выходные, их требования к реальности повышаются в несколько тысяч раз. Вот попробуйте сказать вслух: «Я опять еду в эту
